АНАТОЛИЙ ЛАБУНСКИЙ

Род. в 1947 г.

Писатель, мастер прикладного искусства

«О чём ты думаешь, поэт,

Когда рассвет плывёт над Кишинёвом,

Когда зари рождающийся свет

Над краем, что тобою был воспет,

Тревожит небосвод лучом багровым?

Быть может, ты в полночный час,

Когда фонтан сияет лунной фреской,

Чтоб отдохнуть от восторженных глаз,

Идёшь в аллею парка и о нас

Беседуешь под липой с Эминеску?»

Лабунский, Анатолий. «О чём ты думаешь, поэт…» // Лабунский, А. Стихи. Ироническая поэзия. Сказки. К., 2009. – с. 11.

КРЕМЛЁВСКАЯ СТЕНА

Скверик перед гостиницей «Молдова» некогда был тихим и уютным.

Здесь стояла скромная колонна, увенчанная бронзовым бюстом буревестника пролетарской революции Максима Горького. На садовых скамейках рубились в шахматы пенсионеры, а отъезжающие в эмиграцию евреи спускали по дешевке ловким скупщикам семейное золотишко.

Но ненавязчиво грянула демократия, и всё переменилось.

Гостиницу «Молдова» проглотил банк.  Охраняемое львами здание органного зала, которое лет двадцать назад кишиневцы называли «Собором молдавской богодочери» (имея в виду дочь Ивана Ивановича Бодюла), не торопясь, стало превращаться в лавку антиквариата и почти забыло, как звучат органные трубы. В драмтеатре М.Еминеску, как прыщ на заднице, выскочило, пардон, образовалось казино «Imperial». В сквере все газоны вытоптали торговцы, увешав деревья и выложив скамьи, парапеты и бордюры работами мастеров прикладного искусства вперемешку с кичливыми образчиками безвкусицы и халтуры.

Немногие кишиневцы заметили, что однажды утром Максима Горького на постаменте не оказалось. Может быть, ему не понравилось новое окружение, или он просто на кого-то обиделся, но он ушел. И, похоже, навсегда… Вместо него появилась большая бронзовая, сплошь дырявая загогулина с человеческой головой, срочно покрывшаяся потеками яркой, светло-зеленой оксидной скверны. Большая скульптура Меркурия, венчающая портик над входом в органный зал, не смогла себя заставить привыкнуть к переменам и принципиально развалилась на части, оставив вместо себя несколько пышных букетов неведомого кустарника, медленно разрушающего крышу.

Лабунский, Анатолий. Кремлёвская стена // Лабунский, А. Звездопад, или «А балерины тоже пукают?». — К., 2011. – с. 23 – 31.

УРБАНИСТИЧЕСКИЙ СИНДРОМ

Город был счастлив!

Самым значительным городским праздником была, конечно, «Золотая осень», проводимая вначале в ЦПКиО на Комсомольском озере. Однако власть предержащие редко туда добирались, поэтому его перенесли в центр города, ближе к начальству.

В Пушкинском парке между административными районами города распределялись аллеи, и в день проведения праздника, с 4.00 утра начиналась подготовка. В парк завозились стенды, стеллажи, различного рода стойки и растяжки, раскладывались выставки продукции предприятий города, работы членов творческих союзов, изделия мастеров прикладного искусства и детского художественного творчества.

Фоном всему служили большие, красочные панно, составленные из овощей и фруктов. Ввиду того, что единого решения в оформлении стендов не было, каждое предприятие выдавало свой «шедевр». В результате на аллеях можно было увидеть несколько помидорно-баклажанных профилей Ленина, десяток молдавских брендов (аиста с виноградной гроздью) и уйму душераздирающих словосочетаний «Слава КПСС!», «Народ и партия едины!» и пр., пр., пр…

Страсть овощеводов к партийным призывам была неслучайной. Ровно в 10.00 со стороны здания ЦК КП Молдавии в парк входила группа «партайгеноссе» —  партийных товарищей.

Группа была внушительной. Впереди развернутым строем, важно раскачиваясь из стороны в сторону, неторопливым, величественным шагом ступали шесть-семь партийно-государственных «шишек». Возглавлял этот «крестный ход» кто-нибудь из так называемых «первых лиц» (как будто есть «пятое лицо» или «тринадцатое»). За ними, на протокольной дистанции, семенил ножками десяток секретарей райкомов и председателей райисполкомов, со спины вслушиваясь во все, что бубнило впереди.

Какими бы овощами ни были написаны слова о том, что народ и партия едины, группа партийных товарищей своим внешним видом резко отличалась от того самого народа. Одеты они были по-советски стильно, дорого, но однообразно. Было видно, что одевались они в одном и том же спецмагазине, а страсть подражать высшему начальнику заставляла их покупать и шляпу, и ботинки, и галстук, как у него. Если присмотреться, то напоминали они группу петеушников, только в более дорогой униформе, да и рангом повыше.

Ко времени вхождения в парк «группы товарищей» здесь уже вовсю шел праздник.  Перебивая друг друга, играли десятки оркестров, на площадке у фонтана выступали детские коллективы, сотни горожан с детишками бродили по аллеям, разглядывая выставки и покупая для детей всякие вкусности.

Задача «партайгеноссе» заключалась в том, чтобы медленно обойти аллеи, рассматривая и восторгаясь как бы в первый раз в жизни увиденными овощными портретами и лозунгами. Буквально через пять минут после их прохождения овощные выставки начинали сворачиваться, а через час по парку уже двигались грузовики, собирая выставленную продукцию, стенды и прочее.

Словно старая лошадь, в любую пургу и метель безошибочно находящая дорогу к своему дому, партийные «товарищи», через полчаса после прогулки по парку, прекрасно зная, что по сметам праздников банкеты не предусматриваются, безошибочно унюхав направление, в полном составе оказывались за столом в нужном ресторане.

Лабунский, Анатолий. Урбанистический синдром // Лабунский, А. Звездопад, или «А балерины тоже пукают?». — К., 2011. – с.43 – 45.

«ТОЛЬКО ГРЯНУЛИ ГАРМОШКИ ЧТО ЕСТЬ МОЧИ»

В городе Кишиневе, например, биржа не один год подряд работала буквально перед зданием городской прокуратуры.

Раз в неделю, по четвергам, на углу улиц Армянской и 25 октября (ныне Колумна) после двух часов дня появлялась толпа народу.  Толпа, конечно же, не появлялась вдруг. Нет. Она исподволь накапливалась, постепенно прирастала, стекалась по два-три человека, и часам к трем пополудни легковой транспорт уже с трудом преодолевал перекресток у прокуратуры.

Толпа, особенно в осенний период, достигала двухсот и более человек и состояла из представителей сильной половины человечества в возрасте от двадцати до сорока лет. Проявление женщины было исключительной редкостью, да и то оказаться здесь она могла лишь в качестве сопровождающей кого-либо из мужчин.

Пестрое сборище ничем себя активно не проявляло. Его участники стояли на тротуарах небольшими группками и спокойно о чем-то беседовали. Их состав периодически менялся, люди постоянно двигались, переходя с одной стороны улицы на другую, от группы к группе, и это движение внешне напоминало бессмысленную суету потревоженного муравейника. Но так могло показаться только на первый взгляд. Понаблюдав за происходящим минут тридцать, можно было убедиться в том, что перекресток жил  согласно неким правилам, известным каждому его участнику.

Это была биржа…

Лабунский, Анатолий. «Только грянули гармошки что есть мочи» // Лабунский, А. Звездопад, или «А балерины тоже пукают?». — К., 2011. – с.51 – 52.

ЭСТАФЕТА БЕЗ ФИНИША.

СЕМЕЙНЫЕ ХРОНИКИ

…Исходная точка санного спуска находилась на самой вершине бачойской горы (сегодня ул. Гренобля). Если прикинуть расстояние отсюда до вокзала, то мы поймём, что огромные санки приходилось тащить в гору километров пять.

В то довоенное время на территории нынешней верхней Ботаники располагались виноградники техникума виноделия, которому сегодня (уже официально) более ста лет. Через эти поля наискосок проходила грунтовая дорога, по которой бачойские крестьяне на каруцах ездили по своим сельским нуждам в город.

Она-то, эта дорога и становилась в зимнее время трассой слалома-гиганта.

Добравшись до вершины и дав себе перевести дух, любуясь открывшейся чарующей панорамой Молдовы, от преддверья Вадул-луй Водэ, Тогатино, с одной стороны, до Яловенско-Бардаских холмов с другой, вся ватага размещалась на суперсанях. Размещалась – сильно сказано! Это была виноградная гроздь из ребячьих тел, смертной хваткой вцепившихся друг в друга.

Лабунский, Анатолий. Эстафета без финиша. Семейные хроники. — К.: Самсебяиздат, 2007. – с. 119 – 120.