Лев Фрухтман
04.12.2019 Chisinaul evreiesc * Еврейский Кишинев, RU
Еврейские мастера культуры, науки, политики о Кишинёве. Источники: фонды еврейской библиотеки им. И. Мангера, интернет.
*********************************************************************************************************************************************
Лев Ф Р У Х Т М А Н
р. 1936
Поэт, переводчик с идиша, литературовед.
ЕВРЕЙСКИЙ ГОРОДОК
Соломону Пасси, кишинёвцу – однокашнику
В год далёкий, тёплым летом,
на смешной реке Бычке
я родился пред рассветом
в том еврейском городке.
Городок был неказистый,
хоть и Пушкиным воспет,
в нём живали и артисты,
и певцы, и флуеристы,
и герои давних лет.
Жили там и молдаване,
и гуцулы, и цыгане,
и раввины, и попы.
Но евреи – горожане
выделялись из толпы.
Помню их певучий говор
и медлительность манер,
живость речи, лёгкий гонор
и грассирующее «эр».
Были среди них цаддиким,
талмудисты – мудрецы,
и буяны с нравом диким
и наивные глупцы.
Жизнь велась вкруг синагоги,
где ребе был еврей с умом.
И если думал кто о Боге,
то думал о себе самом.
Тут жаркие вскипали споры
о Ротшильдах и мотовстве,
и длительные разговоры
об удачном сватовстве.
Не бриллианты с диадемой,
не украшенья и меха,
а – наипервейшей темой
бывала «тема жениха».
И со шадханами дрались,
как глупцы срывались с мест,
по всей губернии мотались,
носились в поисках невест.
И тут-то схлёстывались вкусы,
и спорам не было конца…
Но тема главная – парнусы,
и здесь не сыщешь мудреца.
И всегда – что всем знакомо –
еврей молил средь прочих бед,
чтобы не было погрома
и чтоб в субботу был обед.
О, бедность – белый конь с уздечкой!
И я от мысли не далёк,
что, видно, был большим местечком
наш еврейский городок.
Кипел – аж пот катился градом,
шумел – как вспененный поток…
Потом он стал столичным градом,
наш еврейский городок.
Я по его бродил бульварам
и в парках и садах сидел.
И хоть местами был он старым,
но всё же молодцом глядел.
Красивый город, современный,
и от Европы не далёк.
Но я люблю тот, довоенный,
тот еврейский городок.
Еврейский городок // Фрухтман, Лев. Заповедь: Стихи разных лет. – Тель – Авив: Мория, 1999. – С. 45 – 47.
НАЧАЛО
Я начинал в провинции,
В комнатенке — подобие склепа.
Звезды, кажется, были ввинчены
В сырой потолок неба.
Печь дымила. Лампа коптила.
Жрать хотелось. Хотелось жить.
Что за радость меня охватила
Стал пером по бумаге водить.
Выходило коряво и криво,
Да и слов три десятка при мне.
Но будило какое-то диво,
И акации ветка в окне.
И осенними вечерами
На клеенке в брызгах чернил
Я, лришептывая губами,
Строчки первые выводил.
Позабыл эти давние стансы
В той родной кишиневской глуши.
Лишь отдельные помню нюансы,
И изгрызенные карандаши…
Мысли сковывала безнадега,
Мерзкий быт и жилой неуют.
А в дальнейшем -всего было много:
И Москва, и большой институт.
Книги- светочи окрылили,
Рот наполнили соком слов.
Сколько нежности в дуттry влили
Блок, Есенин и мудрый Светлое.
Муза робко в окно постучала,
Тихо молвила: не спеши!..
Да, я помню свое начало
В той родной кишиневской глуши.
Москва, 1977
Начало // Фрухтман, Лев. Заповедь. Стихи разных лет.– Тель-Авив: Мория, 1999. – С. 7 – 8.
Ответить