Последнюю запись Анна Франк сделала в своем дневнике 1 августа 1944 года — за три дня до ареста:  

ВТОРНИК, 1 АВГУСТА 1944 г.

Милая Китти!

«Клубок противоречий» — это последние слова моего прошлого письма и первые слова сегодняшнего. «Клубок противоречий» — можешь ты мне точно объяснить, что это значит? Что такое противоречие? Как многие другие, это слово имеет два значения — противоречить другим и иметь внутренние противоречия. Первое означает просто не соглашаться с чужим мнением, считать, что знаешь все лучше других, хотеть, чтобы за тобой осталось последнее слово, короче говоря, все неприятные качества, которыми я славлюсь; второго никто обо мне не знает, это моя тайна.

Я тебе уже не раз говорила, что моя душа словно расщеплена надвое. В одной половине помещаются моя необузданная веселость, насмешливость, жизнерадостность, а главное, способность все воспринимать со светлой стороны. В том смысле, что я не вижу ничего плохого в кокетстве, поцелуе, объятии, неприличном анекдоте. Эта сторона моей души всегда подкарауливает и оттесняет на задний план другую, гораздо более красивую, чистую и глубокую. Не правда ли, эту лучшую сторону Анны никто не знает, потому-то так много людей меня терпеть не могут. Да, конечно, я, как клоун, могу кого-то позабавить часок-другой, но после этого человек бывает сыт мною по горло целый месяц. Это, в сущности, то же самое, что для мыслящего человека любовный кинофильм, его смотрят, просто чтобы отвлечься, как забаву на один раз, и тут же забывают; не сказать, что он плох, но, уж во всяком случае, и не хорош. Мне очень неприятно признаваться тебе в этом, но почему же не признаться, если я знаю, что это чистая правда? Моя легкая, поверхностная сторона умеет очень ловко отделываться от более глубокой и потому всегда побеждает. Ты не можешь себе представить, как часто я пыталась оттолкнуть, переделать, запрятать подальше эту Анну, она ведь составляет только половину существа, носящего это имя, но у меня ничего не получается, и я знаю почему.

Я очень боюсь, как бы все, кто знает меня такой, какая я всегда, не обнаружили, что во мне есть и другая, более красивая, лучшая сторона. Я боюсь, что они начнут подшучивать надо мной, сочтут меня смешной, сентиментальной,

не примут всерьез. Я привыкла к тому, чтобы меня не принимали всерьез, но привыкла к этому и может это перенести лишь «легкая» Анна, а у «более весомой» нет для этого сил. В тех редких случаях, когда мне удается с трудом вытащить на публику лучшую Анну, она, если надо сказать хоть слово, свертывается, как мимоза, предоставляет говорить за себя Анне номер один и, не успею я оглянуться, исчезает.

Так и получается, что эта милая Анна еще никогда, ни разу не появилась в обществе, но в уединении почти всегда именно она задает тон. Я точно знаю, какой я хочу быть, да я такая и есть… в душе, но, увы, такой меня никто не видит, кроме меня самой. И возможно — да нет, не «возможно», а наверняка, — именно по этой причине я сама считаю, что нахожу счастье внутри себя самой, а другие считают меня общительной. Внутри себя самой мне указывает путь чистая Анна, в обществе же я веду себя, как сорвавшаяся с привязи козочка.

Как я уже сказала, говорю я всегда не то, что чувствую, и потому заслужила репутацию мальчишницы, кокетки, «всезнайки» и любительницы легких романов. Веселая Анна всего лишь посмеется над этим, дерзко огрызнется в ответ, безразлично пожмет плечами, сделает вид, что ей наплевать, но совсем, совсем не так относится к этому тихая Анна. Уж если быть совсем честной, признаюсь тебе, что меня это ужасно огорчает, что я прилагаю неописуемо много стараний стать другой, но всякий раз оказывается, что я опять сражаюсь с превосходящими силами противника.

В душе я плачу и говорю себе: «Вот видишь, к чему ты пришла: люди о тебе плохого мнения, вокруг насмешливые или сердитые лица, ты вызываешь антипатию, и все это лишь потому, что ты не слушаешься добрых советов твоей собственной лучшей половины». Ах, как бы мне самой хотелось их послушаться, но ничего не получается, стоит мне притихнуть и стать серьезной, как все подумают, что я разыгрываю какую-то новую комедию, мне остается только выйти из положения с помощью шутки; я уж не говорю о собственном семействе, те-то определенно решат, что я заболела, заставят глотать таблетки от головной боли или успокоительное, будут смотреть мне горло и щупать лоб, нет ли жара, спросят, как насчет желудка, прочтут нотацию за то, что я хандрю, и уж таких приставаний я не выдержу, вспылю, мне станет грустно, и в конце концов мое сердце снова перевернется, повернется плохой стороной наружу, хорошей вовнутрь, и опять я буду беспрестанно искать средство, как мне стать такой, какой мне бы очень хотелось быть и какой бы я могла быть, если бы… в мире не было других людей.

Твоя Анна М. Франк

—

Здесь кончается дневник Анны