ТАТЬЯНА ЗАХАРОВА — ОПРЯ

О, наши встречи в Кишинёве!

И бесприютные метанья,

как испытанье отчужденьем,

вернувшихся из дома в дом!

Где в каждом высказанном слове

такая горечь пониманья,

Такая боль воспоминанья

и испытания стыдом.

Мы так надолго все запомним

и все забудем, возвращаясь.

И задохнемся, лишь увидев

скольженье взлетной полосы.

Опять почувствовав бездомность,

бездонность времени под краем,

где лишь Сатурн пересыпает

свои песочные часы.

Захарова, Татьяна. О, наши встречи в Кишинёве! // Под пряным солнцем Кишинёва. – Кишинэу: Б.и., 2017. – С 41.

ПО САДОВОЙ

I

Мы выросли на старом абрикосе,

мы, как скворцы в его сновали кроне,

мы круглый год плоды его вкушали:

от завязей до жесткой кураги.

Одуревали от его цветенья,

от вкуса недозрелых абрикосов,

от шелеста листвы, от красных веток,

янтарною пропитанных смолой.

Он, как ковчег вобрал в свою утробу

нас четверых, наивных и веселых.

Дал кров, еду и утешенье сердцу,

когда мы все влюбились в первый раз.

И вдруг внезапно сделались несчастны:

нахохлившись, как куры на насесте,

на четырех своих сидели ветках,

вздыхая о превратностях любви.

Но кто-то вдруг, глаза подняв, заметил

над головою солнечную россыпь.

И поняли тогда, что пропустили

мы время созреванья абрикос.

Любовь-любовью, а ведь только детство!

Мгновенно позабыв свои страданья,

мы снова были старыми друзьями,

птенцами сумасшедшего двора.

Минуло сорок лет. И нет Иришки…

Толян сидит, Валерка в фатерланде.

Но, Боже мой! Как сладко ноет сердце,

когда я вижу спелый абрикос.

II

Вдоль по улице Садовой прокатилось наше детство.

Ах, какою же садовой эта улица была!

И на улице Садовой, безусловно, знали средство,

чтоб такою же садовой оставалась голова.

В абрикосе пели птицы, за стеной гуляли свадьбу,

и под общий хор подстраивался пьяненький смычок –

как бы эти все фрагменты воединое собрать мне,

чтоб нигде не затерялся ни кусочек, ни клочок.

Нет, солидной не была она, скорее хулиганской.

Только память отпускаешь — за спиной друзья стоят:

– Ты откуда?

Я с Болгарской! – Я с Бендерской!  – Я с Армянской!

– Я же с улицы Садовой, я навек ее солдат!

Не такой уж бестолковой стала босота с Садовой,

нас рассеяло по миру, словно ветер разбросал.

Только улицей Садовой ты навеки арестован.

Арестован, околдован и навек ее вассал.

Захарова, Татьяна. По Садовой // Под пряным солнцем Кишинёва. – Кишинэу: Б.и., 2017. – С. 41 – 43.

В этом городе пахнет сажей

и прогорклой водой из реки.

В парке – пони с увядшим плюмажем.

И фотограф чумной от тоски,

попытался заснять лениво

в день второй от начала зимы

пробегающих торопливо

двух прохожих. Прохожие – мы.

Здесь туман не даёт просветов,

осыпаясь в виде дождя,

на аллеи, на чахлый букетик

у подножья чужого вождя.

Заблудившись в этом тумане,

и с сознаньем ещё не в ладу

кофе в пластиковом стакане

торопливо пью на ходу.

И уже силуэты чётко

проступают среди т еней:

вот троллейбусная остановка,

вот толпа. Я сливаюсь с ней.

После транспортной камасутры,

после давки и кутерьмы,

наконец, понимаю: утро.

День второй от начала зимы.

Захарова, Татьяна. В этом городе пахнет сажей // Под пряным солнцем Кишинёва. – Кишинэу: Б.и., 2017. – С. 43.