Б О Р И С   В И К Т О Р О В

( наст. фам. Друкер),

1947—  2004   

Поэт.

 

Улицы моего детства! – сегодня вас не узнать, особенно ту часть Рышкановки, что граничит со Старой почтой и Вистерниченами.

Карьер давно умолк, его уступы поросли травой, кустарники со склонов спустились и заполнили дно. Сгинула камнедробилка… На месте бывшего аэродрома – крупноблочные дома. Снятся ли их обитателям допотопные птицы со спаренными крылами?

Конец августа (или сентябрь?), в полдень Карьерная перекрывалась на время взрывных работ, с бешенным ревом мотокрад Гице проносился по узким улочкам – худой, в красной рубахе, — огибал холм, парил над окраиной, косил вороватым глазом.

Под ним медленно тащилась повозка старьевщика, щедро набитая хламом переезжающих в новые дома жителей, на углу Крутой стояла другая повозка – уже керосинщика, колокольчиком оповещавшего о своем прибытии, — к нему с канистрами в руках спешила вся магала.

Под горой у ворот базара стоял в круглых очках точильщик ножей в ореоле холодных искр, перед ним веером лежали кухонные ножи.

И стороной, рядом с пугающей клеткой и клячей, тащившей скорбную фуру, шагал гицель (собаколов), ненавистный нам человек; и правда, во всей его фигуре, в повороте головы, в походке, в прищуре глаз и настороженности чувствовалась какая-то отторженность от остального мира, несовместивость с самой природой.

Сейчас я думаю, что он был просто несчастным человеком, занимался малопочтенным ремеслом, вероятно, еще с довоенных лет (был он уже довольно стар), но в детстве скидок на обстоятельства не делаешь…

Заасфальтирован базар возле Вистерничен, широкое шоссе выводит к Гидигичу, отжил свой век дощатый тир в древнем вагончике на ржавых колесах, оттдымила свалка, и снесены бадыги, где ранее «на вынос и в розлив» продавалась популярная «европейская смесь», отгрохотала и отпылила фура гицеля, — остался августовский свет, ветвистые орехи, ностальгия по детству, колокольный, каникульный дождь!

Викторов Б.М. ПОЭМЫ. – М.: Издательское содружество А.Богатых и Э.Ракитской, 2006. – С.  57 – 58.

 

ГИЦЕЛЬ, ЗАЯВКА НА КИНОСЦЕНАРИИ

и вместе с тем – поэма

Панорама окраины

натура с достройкой

Был – вот здесь – аэродром,

проплывал над Старой почтой

«кукурузник», под крылом –

школа,

озеро,

роддом,

люд рабочий;

 

черепица,  кирпичи,

неожиданные встречи,

далее – карьер, бахчи,

колокольчики овечьи,

 

кошма сторожа в кустах

шелестящей кукурузы,

полдень, тает на устах

ломоть спелого арбуза.

 

Самолёт тогда летал

низко, чуть не задевая,

ветер штопорный свисал,

и стелилась пыль седая.

 

Было больше синих стен

и красавиц яркорыжих,

и трамвай с Вистерничен

шел по Павловской булыжной,

 

керосинщик надрывал

навсегда осипший голос,

было больше на руках

цыпок, шрамов и наколок,

 

больше пьяных и блатных, и заплаток на одежде,

(на базарах и в пивных

Цены, в общем, были те же),

 

было меньше гаражей,

больше вдов и инвалидов,

сторожей, очередей

и футбольных фаворитов,

 

а напротив жил ИОВ,

вечерами после матчей

каждый из семи голов

комментирующий смачно,

 

выползал из конуры

пес, рассветом изумленный,

из ослабшей кожуры

выпадал орез зелёный,

 

и субботняя звезда

возникала из-за тучи

(синей капелькой с весла

канет в озеро беззвучно),

 

у расшибленной стены

кто-то с шумом пробку выбил…

Кажется в такие дни

гицеля никто не видел.

 

Викторов Б.М.  ПОЭМЫ. – М.: Издательское содружество А.Богатых и Э.Ракитской, 2006. – С. 62 – 64.

 

ПОСВЯЩЕНИЕ СЕСТРЕ

 

Расплавленный асфальт. Вистерничены.

Гудят машины. Медлят маневровые.

А мы в саду грызём шары айвовые,

мы не покинем этот сад ничейный.

 

Мы не покинем этот сад ничейный

и полдень с маневровыми свистящими.

И перед каждым яблоком светящимся

колени преклоним благоговейно!

 

Викторов, Борис. Посвящение сестре // Викторов, Борис. Магический круг : Стихи и поэма. – К.: Литература артистикэ, 1985. – С. 11.

 

РЕТРОСПЕКЦИЯ

 

Двойник мой в карман не полезет за словом,

сначала он всех рассмешил, а теперь

грустит, и любому понятно: он – клоун,

и рядом афиша – раскрытая дверь

 

в сентябрь! Этим утром  из дома я вышел,

спешил, обрастая листвой и людьми,

по улице Штефан чел Маре, и выше –

по солнечной улице Первой любви!

 

А там карусельные кони по кругу

бегут, и сравнения бьют по глазам,

один из друзей обнимает подругу,

другой прижимает ладони к вискам,

 

а третий зовёт виночерпия, мрачно

ворчит: «Видно черти попутали» — ждёт

свидания и, с незнакомцами смачно

пикируясь, херес божественный пьёт!

 

Он скажет: «Ты циник, но если прибиты

к земле эти кони – не всё ли равно?

Стучат о помост карусельный копыта,

красивая женщина смотрит в окно!»

 

Отвечу: «Двойник мой, не надо, не надо,

не пробуй, сейчас это всё ни к чему,

слова – на потом, а сейчас – клоунада,

ты выронишь слово, а я подниму… »

Викторов, Борис. Ретроспекция //Викторов, Борис. На пути в Долну: Стихи и поэмы. – К.: Литература артистикэ, 1982. – С. 47.

 

СВЕТЛАЯ ОСЕНЬ

Похороны Пьеро

п о э м а

 

Воскресенье третье

Анна,

ты помнишь? – у нас за плечами Рышкановка,

краны подъемные, полдень ромашковый,

пряный!

(Не покидай меня, Анна!)

Шпили

высотных  домов, как в подрамниках,

тихо колеблются в облаке мраморной пыли.

(Как мы друг друга любили!)

Викторов Б.М.  ПОЭМЫ. – М.: Издательское содружество А.Богатых и Э.Ракитской, 2006. – С. 15.

Теги: борис викторов, еврейский кишинёв, кишинёв