Поэзия! Я лгать тебе не вправе

И не хочу. Ты это знаешь?

                     — Да.

 

1 июля исполняются 120 лет со дня рождения поэта драматурга, переводчика, литературоведа, актёра Павла Григорьевича АНТОКОЛЬСКОГО. Павел Антокольский родился в Петербурге в еврейской семье. Писать начал рано. Начал публиковаться почти сразу после революции, был вхож в круги поэтов «Серебряного века», а после этого продолжал писать и творчески развиваться долгие десятилетия. Его последняя изданная при жизни книга увидела свет в 1976 году, а сам поэт дожил до 9 октября 1978 – умер в почтенном возрасте 82 лет. Стихи Павла Антокольского были отмечены государственными наградами, включая Сталинскую премию.

С творчеством Павла Антокольского в можете познакомиться в нашей библиотеке.

Предлагаем вашему вниманию несколько малоизвестных стихотворений поэта.

 

Есть много на земле занятий и профессий,

Есть много ангелов, архангелов, чертей,

Поющих петухом, кричащих о Прогрессе,

Лохматых стариков и стриженых детей.

Есть много ярмарок и сотни колоколен,

И тысяча разлук и груды всяких бед –

Так отчего же ты сегодня недоволен?

Чего же здесь ещё не понял ты, поэт?

Какой тебе звезды? Вокруг, вверху кипенье

Безмерной глубины. И по утрам светло.

Терпенье до конца – терпенье и терпенье.

Есть у тебя вино, душа и ремесло.

1915. Публ. впервые.

 

***

Я вынул из подвала ржавый меч,

Картонный шлем на глупый лоб надвинул

И вышел в путь искать весёлых встреч,

Как это подобает паладину.

 

И хлещет дождь. И бьётся за спиной

Пустая и дырявая котомка.

А на груди – цветочек полевой,

Печальный герб, понятный и ребёнку.

 

Вы встретили меня у фонаря,

Когда ушли от сумрачной обедни.

О, жизнь моя! О, нищая заря!

Пустые, романтические бредни.

Весна 1916. Публ. впервые.

 

***

Черна, как бывают колодцы черны.

Черна глубиной, искажающей сны.

Так Еврейская Кровь начинает.

Струится к Двадцатому Веку и мстит,

Чтоб не был я мёртвым, который не спит,

А простым пастухом. Та ночная,

Ночная пучина, как имя сестры,

Когда-то в Гренаде вела на костры

И в кудрях вырастала рогами.

Костры отпылали. Синай отгремел.

Я огненных книг и читать не умел.

Потому мы и стали врагами.

С какой же неправдой, горбатый двойник,

Из мглы синагог ты в мой разум проник

Иль правдой какой ты владеешь?

Ты, имя предавший ветрам Элоим,

Зачем ты глазам воспалённым моим

Слишком поздно вернул Иудею?

1919. Публ. впервые.

 

ЛАГЕРЬ УНИЧТОЖЕНИЯ

 

И тогда подошла к нам, желта как лимон,

Та старушка восьмидесяти лет,

В кацавейке, в платке допотопных времен –

Еле двигавший ноги скелет.

Синеватые пряди ее парика

Гофрированы были едва,

И старушечья, в синих прожилках рука

Показала на оползни рва.

 

«Извините, я шла по дорожным столбам,

По местечкам, сожженным дотла.

Вы не знаете, где мои мальчики, пан,

Не заметили, где их тела?

 

Извините меня, я глуха и слепа.

Может быть, среди польских равнин,

Может быть, эти сломанные черепа –

Мой Иосиф и мой Веньямин…

Ведь у вас под ногами не щебень хрустел.

Эта черная жирная пыль –

Это прах человечьих обугленных тел», –

Так сказала старуха Рахиль.

 

И пошли мы за ней по полям. И глаза

Нам туманила часто слеза.

А вокруг золотые сияли леса,

Поздней осени польской краса.

 

Там травы золотой сожжена полоса,

Не гуляют ни серп, ни коса.

Только шепчутся там голоса, голоса,

Тихо шепчутся там голоса:

 

«Мы мертвы. Мы в обнимку друг с другом лежим.

Мы прижались к любимым своим,

Но сейчас обращаемся только к чужим,

От чужих ничего не таим.

 

Сосчитайте по выбоинам на земле,

По лохмотьям истлевших одежд,

По осколкам стекла, по игрушкам в золе,

Сколько было тут светлых надежд.

Сколько солнца и хлеба украли у нас,

Сколько детских засыпали глаз.

 

Сколько иссиня-черных остригли волос,

Сколько девичьих рук расплелось.

Сколько крохотных юбок, рубашек, чулок

Ветер по свету гнал и волок.

Сколько стоили фосфор, и кровь, и белок

В подземелье фашистских берлог.

 

Эти звёзды и эти цветы – это мы.

Торопились кончать палачи,

Потому что глаза им слепили из тьмы

Наших жизней нагие лучи.

Банки с газом убийцы истратили все.

Смерть во всей её жалкой красе

Убегала от нас по асфальту шоссе,

Потому что в вечерней росе,

В трепетанье травы, в лепетанье листвы,

Очертанье седых облаков –

Понимаете вы! – мы уже не мертвы,

Мы воскресли на веки веков.

1944 .

Теги: павел антокольский, поэты