ИЦХОК КАЦЕНЕЛЬСОН

ПЕСНЬ ОБ УБИЕННОМ ЕВРЕЙСКОМ НАРОДЕ

Фрагмент

В переводе с идиш

Ефрема Бауха

Памяти моей Ханы, брата моего Берла, убитых вместе с их семьями

и с моим народом, неизвестно где погребенных.

ПОЙ ЖЕ ПЕСНЬ СВОЮ

1.

«Пой же! На лире своей, обнаженной, пустой, обреченной на слом,

Пальцами жесткими извлекай каждый звук, каждый стих.

Каждый палец, как скорбное сердце… Пой же последний псалом

О евреях Европы последних. Нет их в живых».

2.

— Как же мне петь, чем насыщу уста,

Одинокий бобыль, стою я в людской пустыне —

Жену и двоих сыновей потерял. Душа мертва и пуста —

Поглотила бездна! Рыданье?.. Лишь кровь моя стынет.

3.

«Пой же, пой! Пусть надломленный голос к высотам воззреет,

Проси в небесах, если кто-то там еще есть, вознеси свой стон —

Пой Ему… Последнюю песнь о последнем еврее —

Он жил, он убит, не погребен, — уничтожен он…»

4.

— Как же мне петь? Голову как вознести?

Поглотила жену мою бездна, сынов моих, Бенциона и Нёму? Как не сойти с ума!

Нет их в живых, но держат меня. Как одному мне брести?

Ах, только тени слепые светочей жизни моей, только тьма!

5.

«Пой же, пожалуйста, пой, последний раз на земле,

Голову запрокинь ввысь в боли, в забвенье, в пыли,

Воспой Ему напоследок на лире, пусть даже во мгле:

Нет евреев в мире — убиты, зарублены, стерты с лица земли!»

6.

— Как же мне петь? Как вознести глаза?

Слеза моих глаз, бездну горя обмой!

О, как она жаждет быть выжатой, единственная слеза,

Но не в силах упасть… Владыка, Владыка мой!

7.

«Пой же, пожалуйста, пой, высокому небу пой,

Словно Бог еще там… Намекни Ему о былом —

Словно нам еще светит Он, Великий и Всеблагой!

Воссядь на могилах народа убитого и зарифмуй свой псалом!»

8.

— Как же мне петь? Кому? Пустым небесам?

Как мне играть? Руки простерты в беде…

Где мои мертвецы? Пусть каждый холм раскроется сам,

Каждый курган: — Скажите, как их найти и где?

9.

Вопите, взывайте из-под бугров, камней, домов, сгоревших дотла.

Пусть вопиет каждый язык огня, возносящийся к нам —

То кровь ваша, костный мозг, ваши жизни, ваши тела,

Вопите, души бессмертные, возносите вопль к небесам!

10.

Возносите вопль из чащ лесных, из рек, вашей кровью окрашенных,

Вас поглотивших, вопите, сожженные, из чрева печи.

Пусть мир содрогнется, внимая голосу вашему,

Вопи, народ убиенный Израиля, подай свой голос, рычи!

11.

Не к небу вопите, глухо оно, как и земля — груда гнили и хлама,

Не к солнцу вопите, не видит, не знает, не слышит оно ничего.

О, если б я мог погасить его, задуть, как лампу —

Народ мой, великий, твой свет был бы ярче, сильнее его.

12.

О, народ мой, как зверски старались тебя извести!

Восстаньте! Вздымите руки из ям глубоких, из гор трупов — все как один!

Слой за слоем — поверженные и сожженные, облитые известью,

Восстаньте — от самого дна, из самых смертных глубин!

13.

Взойдите все — из Треблинок, Аушвицев, Собиборов, — на свет,

Из Бельжиц выйдите, из Понар! Восстаньте из смертного плена,

С глазами, расширенными ужасом, единым воплем, в котором голоса нет,

Из болот, из трясин, гниенья и тлена.

14.

Выходите все — засушенные, сожженные — всей общиной восстаньте,

Деды и бабки, матери в обнимку с детьми, обметенные прахом и илом,

Выходите все и, как в танце, кругом огромным встаньте,

Взойдите, кости еврейские, из каждой горстки праха, из каждого куска мыла.

15.

Ой, вернитесь и мне покажитесь все, один за другим,

Чтоб увидел вас всех, разбросанных в мире,

Народ мой убиенный, — взглядом, от боли слепым,

И тогда воспою… Да… И заиграю на лире!

3—5. 10. 1943.

«Похороны» — рисунок Лео Хааса, одного из узников концлагеря Терезин, вошёл в экспозицию в Немецком историческом музее. Фото: Sean Gallup / Getty Images